Жизнь иногда неожидаема в дарах
во встречах, ею к доброму сводимых.
Или к недоброму, когда приходит страх,
и мысли к бегству от беды неудержимы.

И хорошо, что нам неведом впереди
грядущий день в словесных изысканьях;
при этом помним: никому не навреди,
тем паче в похотливых потаканьях.

Возможность просто жить уже добро,
возможность полюбить - пик совершенства.
И потому не устает писать перо,
и потому неограничено блаженство.

П т а ш к а

Как залетела сюда, пташка ?
И здесь осталась - не страшно ?

Как поглядеть в твои милые очи -
ты воздыхаешь о былом, впрочем,

течет живой ручей ныне
и негой в сердце мрак снимет.

Тебе бы по садам петь песни
и там благоухать, честно.

Пусть временно побыв в клетке,
на волю полетишь к лету.

Но помни, пташка, на земных просторах
бывают и ущелья и горы.

Лети туда, где обнимать солнце
ты сможешь, глядя не через оконце.

И насладись не тем, что кровь нижет,
но тем, что сердцу твоему ближе.

И не ищи заночевать где бы,
дабы не впутаться навек в дебри.

Так душно мне от ваших "как обычно"
и кисло мне от ваших "как всегда",
и дни в однообразии привычны,
как застоявшаяся мутная вода.

 по-другому жить как-будто не пристало,А
и что-то новое невмочь осуществить,
так что сознание в эмоциях устало
и разучилось созидательное вить.

Тогда и нет нужды в несвойственных вопросах,
к примеру: о летящей стае птиц -
в каком порядке?, почему так свежи росы
на лепестках? и почему нет добрых лиц?

Тогда и нет желанья дальше развиваться
в причудах мира или в общества делах,
и всей душою интересу отдаваться,
не оставляя трудоемкое в углах.

И потому мне затруднительно с дыханьем
среди истертых, но привычных глазу стен;
и потому я сам с собою в пререканьи
среди насущных, но необьяснимых тем.

          Незнакомка

Ты кто, откуда ты такая?
И лица в памяти верстая,
упрямо напрягаю зренье,
но нет ни озаренья,
ни четкости манящих линий,
хотя бы и наполовину.

Ты может странница, и вчуже,
не выставляя свой наружу
характер, до поры урочной
ждешь встречи с чудом непорочным,
которое так тайной манит
и кажется, что не обманет.

Быть может, ближе ты к земному,
напыщенному, суетному;
но нет, к полуночному часу
я в мыслях, переполнив чашу,
на ткани влагу осязая,
свое безумье обрезаю.

Ты все же та, кто ниспосланна,
в душе и теле не пространна;
ты святых снов моих царица,
желанию с тобой проститься
сопротивляюсь возраженьем
уставшему воображенью.

               Тайна

Сквозь запыленные шторы
полный мольбы взгляд проник.
Как январские узоры
спящим раскрывают взоры,
проявился женский лик.

Неизвестный искуситель
за заплаканным стеклом
стал как-будто покровитель,
заглянув в мою обитель
с неожиданным теплом.

Что-то капелькою сладкой
вдруг нарушило покой.
Вместе с памятью, украдкой,
очарованный догадкой,
я покинул мир людской.

Обратился привиденьем,
стал таким же как она.
Что пошлет нам провиденья,
красотой на загляденье,
путеводная луна.

Мы расстаяли как тени
в изумрудных переливах.
Только ты и я - твой пленник,
как пугливые олени
затерялись в сонных ивах.

Суета, не замечая,
обошла нас стороной.
Молчаливо отвечаю,
головой слегка качая,
на вопрос души немой.

Мы погоде не подвластны,
мы как птицы в облаках.
Пусть сегодня день ненастный,
пусть ко всем мы безучастны -
не вините нас в грехах.

Непорочные мотивы
стерли с окон миражи.
На окошке ветки ивы,
наклонившись к нам игриво,
воплотились в витражи.

                  Танцор

Музыка. Где она? Окна без света.
Кто-то прерывистым тактом в ночи
явно танцует. И вместо привета
пламя качнется короткой свечи.

Кто он? Забывшийся в круговороте,
давший живительный новый вид
старой раскрошенной подворотне -
первый ее и единственный гид.

Руки в пространстве, сплетаясь как плети
падают вместе с изломанным телом;
в спаде энергии или в расцвете
вдруг замирает, чернея на белом,

небом подсвеченном, фоне стены;
не удивляясь присутствию лишних -
люди и стены как-будто равны.
Робко исчезнет он в звуках затихших,

музыки, лившейся ниоткуда.
Даже свеча не свеча - только спичка
сброшена сверху, где, звякнув посудой
кто-то не спит за стеною кирпичной.

             Мастер

Как волны в бурю, его руки
причудливо творят узор.
Не от безделья, не от скуки,
но им - бездельникам укор.

Резец как-будто не к древесной,
а к масляной среде приник,
и с силой, многим неизвестной,
он в тайну дерева проник.

Бесформенный кусок природы
роняет стружку, как одежду
снимает девушка, и в воду
ныряет гладкоструйно нежной.

Глубокие штрихи, сплетаясь
с чуть видимыми в первый раз,
уже осмысленно светают,
все больше привлекая глаз

умельца, видеть суть творенья
в простых извилинах колец
годов лесных, и озаренье
преподнести на суд сердец.